…Аккорды последней песни разбились на тысячи осколков, разлетевшись звенящими нотами по концертному залу, проникая в открытые нараспашку фанатские души и сердца, взрываясь внутри них яркими световыми вспышками. Тепло от музыкального термоядерного взрыва растеклось по венам, наполнив обезумевших меломанов энергией жизни, которой вполне должно хватить до выхода нового альбома. Том стоит на самом краю сцены, широко разведя руки в стороны и запрокинув голову. Глаза солиста закрыты, но ему не нужно сейчас видеть, чтобы знать, что происходит на сцене и творится в зрительном зале. Толпа беснуется и волнуется как океан в девятибалльный шторм, голоса ураганным ветром бьются о подножие сцены, облизывая голодными и жадными взглядами всех участников группы.
  В этот вечер Мейгану хотелось обнять всех и каждого в этом зале, расцеловать и впитать всю любовь и восхищение, от которого воздух буквально звенел и потрескивал от накалившихся эмоций. Хор голосов, поющих в унисон строчки, давно въевшиеся в память, как самые дорогие и лучшие татуировочные чернила, заставлял губы расплываться в блаженной улыбке. Том повторял припев снова и снова, и мог бы продолжать петь хоть всю ночь напролет, но даже самым лучшим моментам в жизни когда-нибудь да приходит конец. Финальный поклон и финальная точка, которую так хочется превратить в многоточие. Именно поэтому Том, не успев покинуть сцену, спешит к черному входу, чтобы оставить как можно больше точек в предложении под названием Kasabian.
   Быстрый пробег коридорами, несколько лестничных пролетов, преодоленных на одном дыхании, и вот уже приветственные крики ласкают слух, а десятки рук тянутся к нему, как к единственному источнику тепла и счастья в их личной музыкальной вселенной. Мейган с радостью раздает автографы, фотографируется с фанатами, спорит с немногочисленными футбольными болельщиками и смеется над шутками пьяных парней из родного Лестера. Его хвалят за концерт, восхищаются последним альбомом, просят не прекращать выступлений, записывать всё новые и новые песни. Том только кивает и улыбается, в который раз задумываясь над тем, чтобы было бы с ним и остальными парнями, если бы не Серж с его талантом и неиссякаемой творческой энергией.
– Кажется, нам пора. Мы же не хотим пропустить все веселье, верно?
   Виновник торжества появляется несколькими минутами позже, уставший, но счастливый. Том может это видеть по взгляду и морщинкам в уголках глаз, которые появляются лишь тогда, когда Серж улыбается искренне и открыто. Мейгану становится так хорошо и тепло внутри, будто он только что выпил залпом бутылку виски. Эйфория после удачного завершения не менее удачного тура накрыла с головой, неожиданно и внезапно унося прочь все здравые мысли и оставляя после себя лишь желание принять новую дозу адреналина и разогнать кровь в жилах до космических скоростей. Друг чувствует тоже самое, потому что уже через мгновение его руки оказываются на талии Тома, уверенно уводя за собой в темный и уютный салон автомобиля.   
– Невероятно! Хей, Томас, мы сделали это! Мы гребаные звезды!
    Приступ было всколыхнувшейся нежности был нагло прерван прицельным попадаем в лоб какого-то странного предмета, который при детальном рассмотрении оказывается мягкой игрушкой, подозрительно похожей на меткого стрелка.
– Засранец ты мой итальянский. – Том рассмеялся громко и радостно, с блаженным стоном опустившись на мягкое сиденье фургона. Плюшевый снаряд он устроил на своих коленях, вытягивая ноги вперед. Два часа сумасшедших плясок и постоянных прыжков дали о себе знать. Машина медленно, но уверенно, уезжает прочь от стадиона, сопровождаемая возгласами фанатов и отдаленными отголосками той самой финальной песни, которая в буквальном смысле зажгла концертную арену и всех тех, кто на ней находился. Впереди же ждет новый виток жизни, и начать его определенно стоит с крепкого алкоголя и легких наркотиков.
–  Что это у нас тут? Фанатские письма! – Том схватил первый попавшийся под руку конверт и, распечатав его, выудил сложенный вчетверо лист бумаги, явно вырванный из тетради для школьных сочинений. – Да он пропитан слезами и слюнями фанаток, Серж! Тут даже след от поцелуя есть, в самом конце, смотри! – Мейган помахал письмом перед носом гитариста и, откинувшись на спинку сиденья, принялся читать вслух строчки, выведенные аккуратным мелким почерком. – «Сержио, твоя музыка вдохновляет меня и заставляет стремиться к лучшему, искать в себе и в окружающих то прекрасное и чудесное начало, которым пропитаны все твои песни.»  О, как это мило, Сержио. – Томас приложил письмо к груди и похлопал ресницами, усиленно строя глазки своему другу. – «Твоя музыка дала мне смысл жизни, и теперь я не представляю, как могла раньше жить без неё и твоих прекрасных глаз. Ты заставляешь меня мечтать о большем и я всегда думаю о тебе, когда ласкаю себя и возбуж..» - Мейган запнулся и прикусил язык и бросил лист бумаги обратно на сиденье. – Не, это я читать не буду. Твои фанатки совсем умом тронулись. Черт, мне нужно вымыть руки, мало ли что она с этим письмом делала!
   В машине нашлась упаковка салфеток, и Том с радостью воспользовался достижениями целлюлозной промышленности, дабы очистить не только собственные руки, но и совесть. Мягкая копия Сержа до сих пор лежала на его коленях, смешно растопырив руки в стороны и пуча черные глазки-бусинки. Мейган улыбнулся и провел пальцами по растрепанным волосам цвета вороньего крыла, почти с нежностью обвел контур игрушечного лица и косну лся того места на груди, где должно быть сердце. Кукла в его руках была так похожа на Сержа, и от этого Тому стало вдруг так весело и неимоверно смешно, что он не удержался и расхохотался в голос.
–  Смотрите, я великий и ужасный Сержио Пиццорно! – Томас вертел куклой из стороны в сторону, размахивая маленькими плюшевыми руками. – Я приду в ваши дома, и буду являться юным девочкам и мальчикам в их мокрых снах. Бойтесь меня!
   Дорога до клуба прошла в обоюдных подколах, совместном  смехе и разговорах ни о чем и обо всем сразу. Том нехотя выбрался из машины, но тут же повеселел, услышав приглушенные ритмичные удары танцевальной музыки. Остальные члены группы наверняка уже были внутри, закидываясь очередной порцией алкоголя и тиская следующую в очереди фанатку, готовую на все, ради своих кумиров. Том по-хозяйски обнимает Сержио за талию, и почти втаскивает в клуб. Музыка вокруг гремит с неимоверным количеством децибел, а яркие вспышки световых приборов поначалу слепят глаза. Каким образом в этом хаосе их приметили Крис и Иэн так и осталось для Мейгана загадкой, но все лишние вопросы были отброшены на задний план, стоило кому-то вручить ему пакетик с таблетками и бокал с выпивкой.
   Всё, что происходило потом, напоминало сон, привидевшийся ранним утром после тяжелого похмелья.  Силы, появившиеся практически из воздуха, позволяли Тому зажигать на танцполе почти так же, как он привык это делать на сцене. Вокруг было много людей, но он практически никого не замечал, двигаясь в собственном ритме и идя против течения, как и делал всю свою сознательную жизнь. Мейган потерял счет выпивке и таблеткам, которые уже успел выпить и которые были только на очереди. Да он и не считал их особо, а просто отдавался воле случая и музыки, которая теперь обволакивала его со всех сторон и проникала в голову, мягко лаская нервные окончания нотами и звуками знакомого голоса.
– Серж! – Том выхватил из мутного дымного марева высокую худую фигуру. – Наша песня, то есть твоя песня, ну ты понял! Это чертов знак, Серж, понимаешь? I wanna love, love, love right now. – Мейган почти повис на шее у Пиццирно, и пьяно улыбнувшись, положил на свой язык очередную таблетку, и потянулся к Сержу, предлагая ему таким образом разделить удовольствие на двоих.